Вокальный микроб — Интервью

29 октября состоится награждение лауреатов Национальной оперной премии «Онегин».
В рамках гала-концерта на сцену Александрийского театра выйдут звезды мировой оперы:
Хосе Кура, Анна Самуил, Василий Герелло, Алексей Татаринцев. Фантастический эффект калейдоскопа оперных мэтров будет усилен появлением певицы Инвы Мула, легендарного «голоса» Дивы Плавалагуны из фильма Люка Бессона «Пятый элемент». Премия была учреждена в прошлом году. Ее идейными вдохновителями стали заслуженный артист России ИгорьТарасов и народный артист РСФСР Сергей Лейферкус. В преддверии этого знакового для отечественного мира оперы события «Утро Петербурга» узнало у генерального директора премии Игоря Тарасова, почему сейчас балет популярнее оперы, зачем нужен стране «Онегин», певцам — премии, а театрам — гастроли

— Почему премия «Онегин» появилась всего год назад? И как она соотносится с «Золотой маской» — там тоже есть оперные номинации?

Я сам оперный певец. Как-то позапрошлой весной мне в голову пришла мысль, что есть огромное количество балетных премий и фестивалей, и драматических, и кукольных, и цирковых. Но почему-то в оперном жанре, который считается чуть ли не главным жанром — многие режиссеры стремятся ставить оперу, это всегда был парадный жанр в России нет премий, за исключением Casta Diva. Это премия ассоциации музыкальных журналистов, которая существует с 1996 года. Она вручается нерегулярно и касается только супер-звезд, которые и так всеми отмечены.
Но специализированной премии, масштабной, как «Золотая маска», которая бы обозревала весь ландшафт оперной жизни России, просто не было. А она необходима. В России порядка сорока оперных театров—известных. Тем не менее, там везде трудятся певцы, которые преданы своему делу, хотят работать над собой, расти карьерно. Это очень сложное искусство, и оперные люди в основном влюблены в свою профессию, они поймали «вокального микроба»—есть такое понятие.
А «Золотая маска» имеет огромное количество номинаций и обозревает все: кукольные театры, балетные спектакли, современную хореографию, оперетту, мюзикл, драматический спектакль, и так далее. Мы же говорим только про оперу —даже не про музыкальный театр. Это достаточно узкое направление, и, на мой взгляд, забытое: не сам жанр оперы, а ее «солдаты», певцы, забыты.
На мой взгляд, может быть, немного старорежимный, главное в опере — именно певцы, какими гениальными бы ни были режиссеры, дирижеры и сценографы. А сейчас сложилась ситуация, что люди, приходя в оперу, подчас даже не знают, кто поет. Они идут на некое синтетическое зрелище.

— В рамках премии есть номинации, касающиеся не только артистов.

Да, в частности, есть номинация «Концертмейстер». В опере это очень важный человек, которого все забывают. Это человек, который сидит в классе и учит с певцами партии на разных языках. Без них певцов не бывает. Номинация «Душа оперы» касается тех людей, которых тоже никто не замечает — кто одевает, причесывает, выпускает на сцену.

— Есть еще какие-то аспекты популяризации оперы, на которых сосредоточена премия?

Конечно. Например, какие театры знают поклонники оперы? Большой, Мариинский,, Михайловский, театр Станиславского, Новая опера а их около сорока. В реальности никто не знает, что происходит на российском оперном пространстве. У нас есть внеконкурсная номинация «Театр». В прошлом году, почти по единогласному решению жюри, ее получил Астраханский театр—там идет очень интересная жизнь, о которой никто не знает.

— Лауреаты премии «Онегин» получают что-то, помимо символичного признания —контракты, мастер-классы, гастроли?

Пока нет. Но, не называя театров, могу вам сказать, что тем людям, которые попали в прошлом году, подняли зарплату. Я очень обрадовался, когда услышал об этом.
Кроме того, в прошлом году Игорь Горностаев из Воронежа стал призером и лауреатом нашей премии, в связи с чем ему дали Заслуженного артиста России. Так что премия работает.
Дело, конечно, в людях, принимающих решения. Сергей Петрович Лейферкус, президент премии и председатель жюри, который обладает огромным весом и авторитетом в оперном мире, выступает гарантом прозрачности и честности всего происходящего.
Поэтому даже в первый год, а мы объявляли о первой премии за два с половиной месяца до ее вручения, подали заявки 25 театров. В этом году их число увеличилось.

— Неизвестность российских оперных театров внутри страны может быть связана с недостаточно активными их гастролями внутри страны?

Вы идете по той же логике, что и остальные — говорите про театры. А мы говорим про певцов в театрах — про то, без чего не существовал бы театр. Естественно, были бы гастроли, театры знали бы лучше. Но, когда мы говорим про театр, мы говорим про все тот же режиссерский продукт, на который ходят: идут на продукт Дмитрия Бертмана или Юрия Исааковича Александрова, на дирижера Курентзиса или на Чернякова. Если чудом Ильдар Абдразаков, Анна Нетребко, или, дай Бог ему здоровья, Дмитрий Хворостовский выступают, на них идут. И что? Их убери — и ходить на певцов не будут.
Я в данном случае говорю про профессию, которая воспринимается нечто само собой разумеющееся, про ценности этой профессии, которые забыты. Во многих театрах отношение к певцам находится на уровне «вышел, спел, хуже-лучше — не суть». От этого страдает сама суть оперы.
Знаете, сейчас есть мнение, что на балет ходят чаще, чем на оперу, потому что он проще для восприятия. Но, если посмотреть афиши, к примеру, Большого театра 30-х годов, то тогда все было совсем наоборот: из порядка четырехсот спектаклей балетных было около ста. Люди ходили на оперу. И даже молодое поколение сейчас наверняка слышало фамилии тех, кто в то время пел в Большом театре: Козловский, Лемешев, Рейзен, Михайлов, Обухова, Нежданова...
Цирк, опера и балет — это грань человеческих возможностей, чудо природы и одновременно вершина мастерства. Это вам не Филипп Бедросович, который встал к микрофону и прыгает с ним. Люди на балет ходят за 32 фуэте, за потрясающим прыжком, их поражает синхронность кордебалета, красота линий. Помните, профессор Преображенский в «Собачьем сердце» стремился третьему акту «Аиды» — люди приезжали послушать певца. А теперь в оперу стали ходить за картинкой, а не ради исполнительского мастерства—соль оперы уходит, поэтому и произошел отток публики.
Может быть, это донкихотство и борьба с мельницами, но мы повоюем с ними.
Через нашу премию мы хотим повысить статус профессии оперного певца, привлечь внимание к исполнителям, дать им больше аплодисментов и внимания, обеспечить заслуженные гонорары, особенно в провинции.

— Но если региональные театры станут сами по себе заметным явлением, певцы будут туда стремиться, в том числе, из столичных городов. Раз нет?

Это проблема, состоящая из двух составляющих. Солист оперы — существо честолюбивое. Без этого штриха редко кто становится звездой. И, конечно, тот, кто поет, например, в Екатеринбурге, стремится в столичные театры. Суть певца, как и любого актера, — показать себя миру. И, безусловно, это связано с гастролями. Но состоявшихся мастеров редко забирают в Большой театр или Мариинский — обычно их приглашают спеть в одном каком-то спектакле. Но сам факт выступлений в таких залах ни о чем ни говорит: но может приезжать петь, но оставаться таким же безликим персонажем.

— Почему местом вручения премии «Онегин» был выбран Петербург?

На данный момент Петербург совершенно точно является оперной столицей России. Очевидно, что Мариинский театр за последние 20 лет отодвинул Большой театр с первых позиций. И потом, город был имперской столицей, опера начала развиваться именно здесь. Практически все премьеры проходили в Петербурге, все замечательные певцы сначала приезжали сюда.
После революции, когда столица переехала в Москву, многие певцы, которые прошли школу петербургской-ленин-градской консерватории, стали звездами Большого театра. Например, Елена Васильевна Образцова, Галина Павловна Вишневская и тот же самый Владимир Андреевич Атлантов, который в прошлом году был представлен в номинации «Легенда» нашей премии, можно долго перечислять.

— В Северной столице вас поддержало правительство города, а Министерство культуры страны также оказывает премии внимание и помощь?

Да, хотелось бы сказать слова благодарности городскому правительству, без чьей по-

Пегербургская администрация поверила в необходимость подобной профессиональной премии.
Министерство культуры нас пока не поддерживает. Там о нас знают, но все эти конкурсы на получение поддержки мин-культа разыгрывают за год. Будем стараться выстроить отношения с министерством на следующий год.

— В Петербурге несколько оперных театров, есть достойные музыкальные площадки, но для вручения премии был выбран Александрийский театр. Почему?

Нам не хотелось, чтобы премия ассоциировалась с каким-то отдельным театром Мариинским, Михайловским, «Зазеркальем», «Санкгь-Петербургь Опера». Не должно быть ощущения какой-то семейственности и заданности. А на сцене Александрийского театра, когда он относится к Дирекции Императорских театров, шли оперные сцене Мариинского или Большого театров, но, тем не менее, шли. Да и такой зал–красавец подразумевает, мне кажется, оперу в классическом смысле.

Автор: Беседовала Дарья Евсеева

Проект реализован
на средства гранта Санкт-Петербурга